Инквизитор Эйзенхорн - Страница 207

207

Но это не мешало его словам резать меня по живому. Любой пуританин вроде Коммодуса Вока был потенциальным Квиксосом. Когда Гло сказал, что грань часто пересекают неосознанно, он был прав. Я встречал достаточно радикалов, чтобы понимать это.

Я всегда, всегда гордился своими пуританскими, умеренными взглядами, относя себя к амалатианам. И скорбел о том, что существует радикальная ересь. Именно поэтому мне и хотелось добраться до Квиксоса.

Но меня многое беспокоило. В том, что предстояло сделать, конечно, многое решал случай. Но важна была и подготовка. Чтобы уничтожить Квиксоса, я должен был миновать его демонхостов, а это потребует много сил, знаний и сноровки. И обратиться за помощью к Святой Инквизиции уже было невозможно. Но пересёк ли я черту? Погряз ли в грехах, столь легко перерастающих в мерзость радикализма? Неужели мне настолько хотелось покончить с Квиксосом, что я был готов отбросить даже собственные принципы?

Мне казалось, что ещё нет. Я знал, что делаю, и предпринимал все возможные меры, чтобы сдержать самые опасные искушения, с которыми приходилось сталкиваться в работе. Я был чист и верен даже теперь.

А если и нет, то откуда мне было это узнать?

Я взобрался под стеклянный пузырь обзорной вышки и принялся любоваться синими пейзажами Синшары и плывущими мимо звёздами. Стаи метеоров оставляли в небе яркие следы.

На лестнице позади меня раздался шум. Я обернулся. Нейл убирал своё оружие.

— А, это ты, — сказал он, поднимаясь ко мне. — Я производил обход и увидел, что дверь на вышку открыта. Все в порядке?

Я кивнул.

— Гарлон, скажи, ты ведь иногда применяешь в драке грязные приёмы?

Он вопросительно посмотрел на меня и поскрёб свой выбритый затылок.

— Не уверен, что понимаю тебя, босс.

— Все эти годы, охотясь за головами… да, и я видел, как ты сражаешься. Ты ведь иногда нарушаешь правила ради победы?

— Думаю, да. Когда все уже сказано и сделано, в ход идёт всё, что может сработать. Я не испытываю гордости за кое-какие особо яркие проявления жестокости. Но это было необходимостью. Я всегда полагал, что людям свойственно переоценивать значимость честной игры. Подонок, собирающийся ошкурить тебя, уж точно не станет действовать по правилам. Так что остаётся делать то, что приходится делать.

— Значит, цель оправдывает средства? Он выгнул брови и рассмеялся:

— Ну уж нет. Подобные мысли ведут только к неприятностям. Есть кое-какие средства, которые никакая цель оправдать не сможет. Но обычно в нечестной борьбе нет ничего плохого. Какие бы правила при этом ни нарушались. Если, конечно, помнить одну вещь.

— Какую?

— Чтобы нарушить правила, в них вначале необходимо разобраться.

Кроме ежедневных визитов к Гло, я проводил время и с Буром. При участии сервиторов и техножрецов он трудился в мастерских, полностью отдавшись решению поставленной задачи. Хотя он и не говорил об этом, но, мне кажется, он рассматривал свою помощь как выплату процентов за мои действия в битве с Плитой.

Кроме того, он без возмущения выслушал нас с Эмосом, когда мы поведали ему о событиях недавнего прошлого. Чем-то это походило на исповедь. Я рассказал ему о предъявленной мне карте и своём незаконном статусе. Он без лишних вопросов принял мои уверения в собственной невиновности. Как он выразился: «Хапшант не мог воспитать радикала. А значит, не права вся остальная Галактика».

Это было весьма любезно с его стороны. Я был тронут.

Как-то раз, на шестой неделе нашего пребывания на планете, он пригласил меня в свою мастерскую.

Цех Адептус Механикус располагался двумя этажами ниже главной капеллы. Это была кузница, полная инженерных машин и аппаратов, назначение которых оставалось для меня загадкой. Паровые прессы грохотали, завывали гайковёрты. У магоса и без моих проектов хватало работы по восстановлению святилища и транслитопеда. Я прошёл мимо вырывающихся клубов пара и нашёл Бура. Магос наблюдал за двумя сервиторами, трудившимися над нанесением символов на двухметровый посох из композитной стали.

— Эйзенхорн, — кивнул он, поднимая на меня ярко-зеленые огни своих глаз.

— Как продвигается работа?

— Такое ощущение, что я вновь стал военным кузнецом, вернувшись в те времена, когда ещё состоял из плоти и трудился на заводах миров-кузниц. Характеристик, о которых ты просил, достигнуть трудно, но не невозможно. Этот вызов доставляет мне наслаждение.

Я извлёк из кармана плаща несколько бумажных листов и протянул ему.

— Вот ещё записи, сделанные во время последнего разговора с Гло. Я подчеркнул ключевые примечания. Вот здесь он предлагает электрум в качестве материала для набалдашника.

— Я собирался использовать железо или сплав железа. Электрум. Имеет смысл.

Он взял у меня записи и положил их на разметочный стол, уже заваленный свитками, галоперьями, измерительными инструментами и информационными планшетами. Стопка листов, принесённых мной ранее, громоздилась рядом с извлечёнными из моего сознания психометрическими образами кадианских пилонов, Черубаэля, Профанити и её украшений.

— Я продолжаю размышлять о том, какую магнитную породу вставить в навершие. Я подумывал о том, чтобы воспользоваться пиралином или ещё каким-нибудь телеэмпатическим кристаллом вроде эпидотрихита, но сомневаюсь, что они подойдут для твоих нужд. Наверняка протянут не более одного или двух применений. Есть ещё вариант — применить слоистый зантроклас.

— А это что такое?

— Силикат, используемый нами в психоимпульсных устройствах. Но я не уверен. Есть ещё несколько вариантов.

207