Инквизитор Эйзенхорн - Страница 97

Штурм начался.

За первый час сражения нам удалось высадить на поверхность 56-Изар более двух третей нашего стодвадцатитысячного войска легкой элитной пехоты Мирепуа, почти половину моторизованных тяжелых бригад и все шесть десятков Космодесантников из Караула Смерти.

Сенсоры показывали, что под тяжелым саваном атмосферы 56-Изар раскидывался ровный пейзаж, лишенный каких бы то ни было достопримечательностей. Широкие, низкие континенты, состоящие из неорганической грязи, кое-где прокалывали твердые нагорья и окружали океаны, состоящие из инертных химических соединений. Единственным признаком разумной жизни (и жизни вообще) служила цепочка строений, огромных, словно города, протянувшаяся вдоль экваториальной линии крупнейшего континента. Составляющие этих построек оказалось практически невозможно сканировать с орбиты. Еретики сосредоточили все свои силы на трех наибольших конструкциях. Адмирал Спатиан решил штурмовать эти же точки, логично рассудив, что еретики не стали бы тратить время и силы, атакуя посторонние цели.

Потери были высоки. Подходы перекрывали вражеские истребители, минные поля и огонь размещенных на земле систем противовоздушной обороны. Это было сражение людей. На участие в нем сарути ничто даже не намекало.

Следом за основной группой высадились отряды Инквизиции, пять специализированных штурмовых подразделений, которым предстояло двигаться за войсками по расчищенному пути и выполнять основные цели операции — захват или устранение верхушки еретиков и уничтожение материалов, связанных с Некротеком. Одну из таких групп получил под командование я; остальные возглавили Эндор, Шонгард, Молитор и сам Верховный Инквизитор Роркен. Вок был слишком плох, чтобы командовать отрядом, и его эмиссар Хелдан примкнул к группе Эндора.

Мое собственное воинство, обозначенное как «Зачистка-Два», состояло из двадцати гудрунских стрелков, Биквин, Мидаса и Космодесантника из Караула Смерти по имени Гвилар. К каждому инквизитору было приставлено по человеку из Адептус Астартес. Фишиг также хотел сопровождать меня, но все еще не до конца оправился от ран и последствий операции, и мне пришлось скрепя сердце вычеркнуть его. Он остался на линкоре вместе с Эмосом, который не годился в бойцы ни по каким стандартам.

Наш транспорт, представлявший собой десантную шлюпку Имперской Гвардии, оставил «Святой Скифус» сразу же вслед за отрядом, обозначенным «Зачистка-Один», высаживавшимся в личном спускаемом модуле лорда Роркена. Когда наша шлюпка отчалила и задрожала в стремительном спуске, мы затряслись в десантном отсеке, сидя в креслах, защищающих от перегрузки.

Когда мы полетели вниз, люди Джерусса запели. Их стандартную гудрунскую униформу дополняли теперь новехонькие бронежилеты, полученные с флотских складов. На рукавах рядом с эмблемой Пятидесятого Гудрунского стрелкового полка у них красовались знаки Инквизиции. Люди пребывали в хорошем настроении, были уверены в своих силах и спокойны и, как мне кажется, чувствовали себя польщенными доверием, которое я проявил, выбрав именно их. Мадортин поведал мне, что во время подготовки они во всех испытаниях показали результаты выше среднего уровня. Они, словно ветераны, перешучивались, похвалялись и распевали имперские военные гимны. Впрочем, и в самом деле после основания полка в Дорсае они очень быстро прошли свое боевое крещение.

Биквин также очень сильно изменил опыт, полученный ею за месяцы, прошедшие с момента нашей первой встречи на Спеси. Чокнутую, эгоистичную девочку для удовольствий из-под Купола Солнца заменила серьезная, уверенная в своих силах женщина. Елизавета, похоже, все-таки нашла свое призвание и бросилась в эту новую жизнь с энтузиазмом и энергией. Мне происшедшие с ней перемены показались великолепным достижением. На службу нашему возлюбленному Императору призывают много людей, и куда больше мечтает об этом. Все испытания, выпавшие на ее долю, Елизавета Биквин выдержала. И если определить точный момент, когда в ней произошел окончательный перелом, то это будет сражение на плато. Зрелище мертвого Мандрагора истребило ее страх.

Она была одета в черный облегающий доспех, длинный, черный же бархатный плащ и сидела рядом со мной, скрупулезно проверяя свой лазган. Исполнитель Фишиг здорово поднатаскал ее в плане обращения с оружием. Руки девушки совершали быстрые, профессиональные пассы. Только отделка из черных перьев на воротнике ее плаща напоминала накрашенную фифу в дешевой бижутерии из прошлого.

Мидас сидел напротив меня с несчастным видом. Из него получался паршивый пассажир, и я знал, что ему хотелось бы находиться в кабине шлюпки вместо военного пилота. Он надел свой светло-вишневый жакет, несмотря на возражения строгого Гвилара, считавшего столь пестрый цвет «неподходящим для боя». Свои иглометы Бетанкор распихал по кобурам, а главианский игольный карабин держал на коленях.

Перед штурмом я оделся в коричневую кожаную броню и плащ, застегивающийся на кнопки, попытавшись найти компромисс между защищенностью и подвижностью. Символ моих властных полномочий гордо красовался на моей груди, прямо над орденской лентой. Библиарий Бритнот в качестве жеста уважения преподнес мне для личного пользования болт-пистолет. Это была компактная модель ручной сборки, с корпусом из матово-зеленой стали. Я вогнал в рукоять прямоугольную обойму, а еще восемь таких же разложил по подсумкам.

Через восемь минут неистовой тряски шлюпка выровнялась. Гвилар, сидящий рядом со шлюзовым люком, начертил в воздухе знак аквилы и захлопнул шлем.